О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате

ВС РФ о мошенничестве и растрате

На заседании Пленума ВС РФ 30 ноября 2017 года было принято Постановление № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» (далее – Постановление № 48). Это получилось не с первого раза – на заседании, состоявшемся двумя неделями ранее, документ был отправлен на доработку. Рассмотрим самые интересные новеллы Постановления № 48, в том числе и те, что вызвали наиболее оживленные дискуссии среди его разработчиков.

Аферы с жильем

В Постановлении № 48 разъяснены вопросы применения ч. 4 ст. 159 Уголовного кодекса РФ (далее –УК РФ), предусматривающей, в частности, наказание за мошенничество, повлекшее лишение права гражданина на жилое помещение.

В Постановлении № 48 даны определения следующих понятий:

• жилое помещение;
• право на жилое помещение.

К жилым помещениям по смыслу ч. 4 ст. 159 УК РФ относятся жилой дом, часть жилого дома, квартира, часть квартиры, комната в жилом доме или квартире независимо от формы собственности, входящие в жилищный фонд. К жилым помещениям не могут быть отнесены объекты, не являющиеся недвижимым имуществом, а именно палатки, автоприцепы, дома на колесах, строительные бытовки, иные помещения, строения и сооружения, не входящие в жилищный фонд.

При этом, согласно Постановлению №?48, в предмет доказывания по уголовному делу рассматриваемой категории не входит проверка соответствия помещения санитарным, техническим и иным нормам, а также его пригодности для проживания.

Таким образом, разработчики Постановления № 48 четко разграничили термины «жилое помещение» в рамках ст. 159 УК РФ и «жилое помещение», «жилище» в рамках ст. 15 Жилищного кодекса РФ и ст. 139 УК РФ соответственно, признаком которых является пригодность объекта для постоянного или временного проживания.

Под правом на жилое помещение понимается принадлежащее гражданину на момент совершения преступления:

• право собственности;
• право пользования, в том числе:

–членами семьи собственника;

–на основании завещательного отказа;

–на основании договора ренты и пожизненного содержания с иждивением;

–на основании договора социального найма и др.

Пленум ВС РФ обращает внимание на то, что для квалификации преступления по ч. 4 ст. 159 УК РФ не имеет значения:

• являлось ли жилое помещение у потерпевшего единственным;
• использовалось ли жилое помещение для его собственного проживания.

Не подлежат квалификации по ч. 4 ст. 159 УК РФ следующие деяния:

• лишение потерпевшего возможности приобретения права на жилое помещение;
• привлечение денежных средств граждан в нарушение требований законодательства РФ об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и/или иных объектов недвижимости при отсутствии признаков мошенничества (в этом случае применяется ст. 200.3 УК РФ).

Неисполнение договора

Разъяснены вопросы применения ч. 5–7 ст. 159 УК РФ по делам о мошенничестве, связанным с неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности.

Указанный состав преступления имеет место при наличии следующей совокупности условий:

• налицо признаки хищения или приобретения права на чужое имущество путем обмана либо злоупотребления доверием;
• преступление совершается с прямым умыслом, возникшим до получения права на предмет мошенничества (данное указание, по мнению разработчиков Постановления № 48, позволит отграничить преступное деяние от нарушения гражданско-правовых обязательств);
• договор заключен в сфере предпринимательской деятельности, и его сторонами являются индивидуальные предприниматели и/или коммерческие организации;
• виновное лицо является индивидуальным предпринимателем или членом органа управления коммерческой организации;
• деяние причинило ущерб в размере 10 тыс. руб. и более.

Не имеет значения для квалификации преступления по ч. 5–7 ст. 159 УК РФ:

• каким образом виновный распорядился или планировал распорядиться похищенным имуществом;
• имущественное положение потерпевшего при определении размера ущерба.

Пленум ВС РФ также обратил внимание на то, что, если умысел лица направлен на хищение чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием под видом привлечения денежных средств либо иного имущества граждан или юридических лиц для целей инвестиционной, предпринимательской и иной законной деятельности, которую лицо фактически не осуществляло, то содеянное в зависимости от обстоятельств дела образует состав мошенничества и дополнительной квалификации по ст. 172.2 УК РФ либо по ст. 200.3 УК РФ не требует.

Кредитные махинации

Разъяснены вопросы применения ст. 159.1 УК РФ по делам о мошенничестве в сфере кредитования.

Преступление, предусмотренное данной статьей, характеризуется наличием прямого умысла –заведомым отсутствием намерения возвратить испрошенный кредит.

Субъектом преступления может быть заемщик или представитель юридического лица. Кредиторами являются банк или иная кредитная организация, обладающая правом заключения кредитного договора (ст. 819 Гражданского кодекса РФ). Таким образом, потерпевшими по соответствующему делу не могут быть признаны юридические и физические лица, заключившие с виновным лицом договоры займа, в том числе микрофинансовые организации.

Обман при совершении мошенничества в сфере кредитования заключается в предоставлении кредитору заведомо ложных или недостоверных сведений об обстоятельствах, наличие которых предусмотрено им в качестве условия для выдачи кредита.

Не образуют состав преступления по ст. 159.1 УК РФ следующие деяния:

• использование субъектом для получения кредита чужого паспорта, если он выдает себя за другое лицо, или подложных учредительных документов несуществующих юридических лиц (в такой ситуации применяется ст. 159 УК РФ);
• использование для получения кредита граждан, не осведомленных о преступных намерениях виновного лица (применяется ст. 159 УК РФ);
• предоставление ложных сведений с целью получения кредита или льготных условий по нему с намерением исполнить договорные обязательства (применяется ст. 176 УК РФ).

Киберпреступления

Разъяснены вопросы применения ст.159.6 УК РФ по делам о мошенничестве в сфере компьютерной информации.

Вмешательством в функционирование средств хранения, обработки или передачи компьютерной информации или информационно-телекоммуникационных сетей признается совокупность следующих факторов:

• целенаправленное воздействие осуществляется посредством программных и/или программно-аппаратных средств;
• воздействие оказывается на серверы, средства вычислительной техники (компьютеры), снабженные соответствующим программным обеспечением, или на информационно-телекоммуникационные сети;
• воздействие нарушает установленный процесс обработки, хранения, передачи компьютерной информации;
• воздействие позволяет виновному или иному лицу незаконно завладеть чужим имуществом или приобрести право на него.

В Постановлении № 48 разъяснено, что не каждый факт ввода компьютерной информации с противоправным умыслом признается преступлением, предусмотренным ст. 159.6 УК РФ. Так, под названную статью не подпадает хищение посредством:

• использования заранее похищенной или поддельной платежной карты для получения наличных денежных средств через банкомат (в такой ситуации применяется ст. 158 УК РФ);
• использования учетных данных собственника или иного владельца имущества независимо от способа получения доступа к таким данным (применяется ст. 158 УК РФ), за исключением случаев незаконного воздействия на программное обеспечение серверов, компьютеров или на сами информационно-телекоммуникационные сети;
• распространения заведомо ложных сведений в информационно-телекоммуникационных сетях, включая сеть «Интернет», например, посредством создания поддельных сайтов благотворительных организаций, интернет-магазинов, использования электронной почты (применяется ст. 158 УК РФ).

Стоит отметить, что в текст Постановления № 48 не был включен вывод, заявленный в п. 1 его проекта, обсуждавшегося на заседании Пленума ВС РФ 14 ноября 2017 года, о том, что вмешательство в функционирование средств хранения, обработки или передачи компьютерной информации либо информационно-телекоммуникационных сетей является способом хищения при мошенничестве в сфере компьютерной информации. Разработчики документа не смогли прийти к однозначному мнению о том, является ли такое вмешательство самостоятельным способом хищения или это всего лишь одна из разновидностей обмана.

Таким образом, вопрос о способе хищения при мошенничестве в сфере компьютерной информации остался неразрешенным.

Мошенничество с безналичными деньгами

Разъяснены спорные вопросы хищения безналичных денежных средств.

Согласно Постановлению № 48 хищение таких денежных средств является хищением имущества, а не приобретением права на него. Кроме того, электронные денежные средства могут являться предметом мошенничества и рассматриваются как разновидность безналичных денежных средств.

Наиболее оживленную дискуссию в ходе заседания Пленума ВС РФ 14 ноября 2017 года вызвал вопрос о моменте окончания преступления при хищении безналичных денежных средств.

В проекте Постановления № 48 предлагались два варианта определения момента, с которого такое преступление следует считать оконченным:

• момент зачисления похищенных денежных средств на счет (на банковский счет, оператору электронных денежных средств, оператору подвижной радиотелефонной связи и др.), контролируемый прямо или косвенно лицом, совершившим деяние, или лицом, в пользу которого оно совершено;
• момент изъятия денежных средств с банковского счета их владельца (для денежных средств, учитываемых без открытия банковского счета, –момент уменьшения остатка электронных денежных средств), в результате которого владельцу безналичных денежных средств причинен ущерб.

Апологеты второго подхода утверждали, что само по себе наличие фактов противоправного безвозмездного изъятия имущества, корыстной цели и ущерба позволяет признать хищение оконченным. По их мнению, добившись списания денег со счета потерпевшего, преступник фактически завладевает ими и получает возможность распорядиться, в том числе перевести на свой счет. Выявление обстоятельств, позволяющих установить, куда «ушли» списанные со счета денежные средства, находится за рамками квалификации мошенничества.

Противники данной позиции полагали, что, если преступление будет считаться оконченным с момента списания денег со счета потерпевшего, то виновное лицо фактически лишится возможности добровольно отказаться от совершения преступления, возникнут затруднения с определением соучастников преступления и доказыванием корыстных целей. Также нельзя утверждать, что в момент списания денежных средств преступник получает возможность ими распорядиться, так как между списанием и зачислением денег существует временной промежуток, необходимый для выполнения банковских операций, а, кроме того, денежные средства могут не попасть к преступнику в результате технической ошибки.

В результате обсуждения в Постановление № 48 был включен второй вариант: хищение безналичных денежных средств при мошенничестве следует считать оконченным с момента изъятия денежных средств с банковского счета их владельца или электронных денежных средств, в результате которого владельцу этих денежных средств причинен ущерб.

Думается, что такой подход вполне обоснован. Так, согласно примечанию 1 к ст. 158 УК РФ под хищением понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и/или обращение чужого имущества в пользу виновного либо других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества. Союз «или», использованный при формулировании нормы, допускает совершение хищения путем одного только изъятия и без обращения чужого имущества в чью-либо пользу. Таким образом, при причинении материального ущерба преступление уже можно считать оконченным.

В проекте Постановления № 48 предусматривалось разъяснение вопроса о месте окончания мошенничества при хищении безналичных денежных средств. Предлагалось два варианта:

• место фактического нахождения виновного лица в момент совершения преступных действий;
• место нахождения банка (его филиала) или иной организации, в которых владельцем денежных средств был открыт банковский счет либо велся учет электронных денежных средств без открытия счета.

По нашему мнению, второй подход являлся наиболее удачным с точки зрения соблюдения баланса интересов преступника и потерпевшего. Специфика хищений подобного рода допускает совершение преступления во время движения (например, при поездке в автомобиле), что существенно затрудняет определение места фактического нахождения виновного лица в момент совершения преступления. Кроме того, установление такого места в большей степени подвержено влиянию субъективных факторов, в том числе манипуляциям со стороны правонарушителя в целях определения наиболее выгодной для него территориальной подследственности и подсудности.

Более того, преступное воздействие может осуществляться на значительном расстоянии как от потерпевшего, так и от места нахождения предмета мошенничества, в связи с чем определение места окончания преступления по месту нахождения злоумышленника могло затруднить реализацию прав потерпевшего, предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом РФ.

В то же время определение места совершения преступления, как места нахождения банка или иной организации, позволило бы более точно определить место его совершения, а, значит, должным образом гарантировать соблюдение прав всех участников уголовного процесса, в том числе права обвиняемого на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом.

Стоит отметить, что такой подход успешно коррелирует с периодом окончания преступления при хищении безналичных денежных средств, определенным как момент их изъятия со счета владельца.

Кстати, это был один из вопросов, в отношении которого мнения участников заседания Пленума ВС РФ 14 ноября разделились, в связи с чем проект Постановления № 48 был направлен на доработку. Но в итоге в Постановление № 48 не был включен ни один из предложенных вариантов. Разработчики посчитали, что рассмотрение указанного вопроса выходит за рамки темы Постановления № 48, так как место окончания преступления имеет значение для определения территориальной подсудности, регулируемой уголовно-процессуальным законодательством.

Таким образом, вопрос определения места совершения мошенничества, предметом которого являются безналичные денежные средства, остался неразрешенным.

ВС облегчил судьям прекращение дел о мошенничестве

Проект, доработанный за две недели редакционной комиссией и несколько выросший в объеме, как и в прошлый раз, представила пленуму судья ВС РФ Татьяна Хомицкая. По ее словам, текст документа претерпел ряд изменений, в том числе весьма принципиального характера. Самые масштабные из них внесены в пункты 1 и 5, которые относятся к «виртуальной» сфере и безналичным деньгам.

– Из пункта один исключено разъяснение, касающееся способа хищения чужого имущества в сфере компьютерной информации, – сообщила Хомицкая. Заметив, что в нынешнем праве «нет однозначного ответа на вопрос, является ли такое вмешательство самостоятельным способом мошенничества вообще».

Судья рассказала о спорах, разгоревшихся в комиссии вокруг пятого пункта документа (момент окончания преступления при мошенничестве, предметом которого является «безналичка»), – он, напомним, стал камнем преткновения и на заседании пленума 14 ноября. Здесь в итоге была учтена формулировка самого понятия «хищение» из УК РФ, уточнила Хомицкая.

– Лицо, совершающее мошенничество, беспрепятственно завладевает средствами именно в момент их снятия со счета потерпевшего, – отметила она. – И тогда же получает возможность распорядиться ими.

Как подчеркнула Хомицкая, тщательный анализ судебной практики подтверждает что «не всегда можно достоверно установить – куда ушли деньги, пропавшие со счета потерпевшего».

– Нам, однако, представляется, что установление данного обстоятельства тут никак не должно влиять на квалификацию мошенничества как оконченного деяния и как следствие – на определение наказания за него, – сказала судья, пояснив, что такая позиция «поддержана большинством судей судебной коллегии по уголовным делам».

Хомицкая заявила об исключении из итоговой версии проекта постановления той версии пункта 6, которая определяла место совершения мошенничества с безналичными средствами как «место фактического нахождения виновного лица». В окончательной редакции им предложено считать «место нахождения банка (его филиала) или иной организации, в которых владельцем денежных средств был открыт банковский счет или велся учет электронных денежных средств». И исходя именно из этого суды должны решать вопрос о территориальной подсудности уголовного дела.

Важной новеллой докладчик назвала появившийся в документе пункт, касающийся возможной малозначительности мошеннических действий. Согласно ему, коль скоро они хотя формально и содержали признаки указанного преступления, «но в силу малозначительности не представляли общественной опасности», то на основании ч. 2 ст. 14 УК РФ суд прекращает уголовное дело.

Документ поддержал замминистра юстиции Алу Алханов. С ним был вполне солидарен замгенпрокурора РФ Николай Винниченко, назвавший внесенные в текст изменения «совершенно правильным решением».

Председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев предложил перейти к процедуре голосования, и проект был принят единогласно.

О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате

Статья представляет собой развернутый анализ Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2007 N 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате». Материал позволяет получить представление о мотивах принятия Пленумом того или иного решения актуальных практических вопросов.

Формирование и дальнейшее развитие механизмов рыночной экономики в нашей стране приносит не только положительные моменты, но выявляет и многочисленные новые противоправные способы завладения чужим имуществом или правом на него, в том числе и те, которые ранее не были известны нашему обществу.

Перед правоприменительной практикой появился ряд вопросов, которые еще ни разу не обсуждались Пленумом Верховного Суда РФ. Поэтому в последние годы появилась необходимость принятия Постановления Пленума по разъяснению основных вопросов, возникающих в судебной практике при применении законодательства о борьбе с мошенничеством.

В ходе многочисленных обсуждений различных вариантов подготовленных проектов, в том числе и с привлечением известных ученых, были выработаны основные ответы на возникающие вопросы, а после приняты абсолютным большинством голосов участников Пленума (Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.12.2007 N 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате») те рекомендации, которые надлежит исполнять как органам предварительного следствия, так и судам.

Ниже остановимся на основных вопросах, ответы на которые дал Пленум Верховного Суда РФ.

Конструкция ст. 159 УК РФ довольно сложна. В уголовном законе мошенничество понимается существующим в двух формах — как хищение чужого имущества и как приобретение права на него противоправными способами, а именно путем обмана или злоупотребления доверием. Именно способ безвозмездного завладения чужим имуществом отличает мошенничество от прочих видов хищения, не связанных с применением насилия, таких как кража, присвоение и растрата. На это отличие мошенничества от иных видов хищения указывается в первом пункте Постановления Пленума.

В пункте втором Постановления отмечается, что определение обмана основано на широком понимании этого слова как сознательного сокрытия или искажения фактов. Объективная сторона обмана включает в себя не только действия, но и бездействие, т.е. умолчание об обстоятельствах, которые имеют значение для принятия материально ответственного решения. Таким образом, посредством сообщения ложной информации или умолчания о ней либо путем совершения различных обманных действий виновный заведомо для себя и втайне от законного владельца имущества так искажает восприятие последним действительных обстоятельств реальности, что это побуждает его передать свое имущество или право на имущество другим лицам.

Кроме того, в первых двух пунктах проекта постановления обращается внимание на еще одно немаловажное для практики обстоятельство. А именно на то, что обман при мошенничестве может быть направлен не только непосредственно на собственника или иного владельца имущества, но также и на иное лицо или орган власти, уполномоченных в силу договора или нормативно-правового акта принимать решения о передаче третьим лицам чужого имущества или права на него (например, к таким лицам может относиться глава муниципального органа власти, принимающий решение о выделении земельного участка).

В научной литературе существует мнение, что при мошенничестве указанные действия (связанные с передачей имущества или соответствующего права) носят добровольный характер . Этот признак «добровольности» передачи потерпевшим имущества или права на него был в свое время отражен и в Постановлении Пленума Верховного Суда Союза ССР от 05.09.1986 N 11 «О судебной практике по делам о преступлениях против личной собственности» (с изм. от 30.11.1990, п. 12) . То же мнение поддерживается и некоторыми судами — участниками обсуждения настоящего проекта. Однако представляется, что указывать в Постановлении Пленума на добровольность действий потерпевшего как на отличительный признак мошенничества было бы не вполне корректным, поскольку в данном случае налицо дефект воли, только вызван он не применением физического насилия или угроз, а возник в результате обмана или злоупотребления доверием.

Указанное Постановление Пленума утратило силу в соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 06.02.2007 N 8 «О признании утратившими силу некоторых постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации».

В третьем пункте Постановления дается определение злоупотребления доверием, которое включает упоминание о возможности использования виновным элементов обмана.

Злоупотребление доверием законодатель выделил в качестве самостоятельного способа совершения мошенничества, на что указывает наличие в диспозиции ч. 1 ст. 159 УК РФ разделительного союза «или». Однако по своей сути злоупотребление доверием представляется лишь определенной формой обмана. Действительно, доверительные отношения виновного с потерпевшим могут быть вызваны различными юридическими и иными основаниями, например наличием между ними договорных отношений, длительным партнерством по бизнесу или просто личным знакомством. Эти доверительные отношения используются виновным в целях изъятия чужого имущества или получения права на него. При этом относительно корыстных целей своего контрагента потерпевший остается в неведении, что уже само по себе является обманом, который в данной ситуации осуществляется путем бездействия, т.е. умолчания об истинных намерениях одной из сторон. Более того, к обману нередко прибегают именно для того, чтобы завоевать доверие потерпевшего, которое, в частности, может возникнуть в результате сообщения виновным ложных сведений о себе, например о своей личности или финансовом положении. Как, например, это бывает в довольно распространенных случаях безвозмездного приобретения имущества, продаваемого в кредит, когда приобретатель при оформлении договора предъявляет чужой или поддельный паспорт, фальшивую справку о доходах.

Судебно-следственная практика свидетельствует о том, что при мошенничестве обман, как правило, используется преступниками наряду со злоупотреблением доверием. Использование одного только злоупотребления доверием, так сказать, в чистом виде — достаточно редкое явление. Правоведы и практические работники пришли к единому мнению о том, что едва ли не единственным примером такого преступления можно назвать злоупотребление бланковой подписью, т.е. использование в целях завладения чужим имуществом незаполненного, но подписанного уполномоченным лицом бланка .

В связи с этим определение злоупотребления доверием в разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ включает в себя упоминание о возможности использования виновным элементов обмана.

Наиболее распространенными в практике примерами совершения хищения путем злоупотребления доверием, как указывается в Постановлении, являются примеры неисполнения принятых на себя лицом гражданско-правовых обязательств. При этом необходимым условием для привлечения к уголовной ответственности является заведомое отсутствие у данного лица намерения исполнять свои обязательства. То есть умысел на безвозмездное завладение чужим имуществом должен появиться у виновного до момента передачи ему этого имущества. В противном случае последующее обращение его в свою собственность или в собственность третьих лиц должно квалифицироваться как присвоение вверенного имущества. Таким образом, преступление часто имеет вид законной гражданско-правовой сделки и основной проблемой при решении вопроса о наличии или отсутствии в действиях обвиняемых состава мошенничества является оценка доказательств прямого умысла у лица на противоправное завладение чужим имуществом или правом на него. Так, например, одно только нецелевое использование кредита не может являться достаточным доказательством наличия в действиях заемщика состава хищения денежных средств. Указанные действия сами по себе являются лишь нарушением условий кредитного договора и дают право кредитной организации потребовать досрочного и полного погашения кредита.

В четвертом пункте Постановления разъясняется момент окончания мошенничества. Пленум определил, что мошенничество признается оконченным с момента, когда указанное имущество поступило в незаконное владение виновного или других лиц и они получили реальную возможность пользоваться или распорядиться им по своему усмотрению.

В случае совершения мошенничества в форме приобретения права на чужое имущество преступление считается оконченным с момента возникновения у виновного юридически закрепленной возможности вступить во владение или распорядиться чужим имуществом как собственным. В частности, с момента регистрации права собственности на недвижимость или иных прав на имущество, подлежащих такой регистрации в соответствии с законом; с момента заключения договора; с момента совершения передаточной надписи (индоссамента) на векселе; со дня вступления в силу судебного решения, которым за лицом признается право на имущество, и т.п.

Так, по приговору Октябрьского районного суда г. Кирова от 22.06.2005 гр-н Родыгин был признан виновным в мошенничестве, т.е. приобретении права на чужое имущество с причинением значительного ущерба гражданину, совершенном с использованием своего служебного положения. Преступление состояло в следующем. Р., располагая полномочиями по выдаче документов, необходимых для регистрации права собственности на недвижимое имущество, составил и подписал фиктивные выписку из протокола общего собрания членов ЖСК, а также справки, подтверждающие внесение паевых взносов за квартиру. Заведомо зная, что документы составлены на имена лиц, не состоящих в действительности в кооперативе, Р. передал эти документы в учреждение юстиции по государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним. В результате на основании представленных Р. документов было зарегистрировано право собственности на две квартиры ЖСК на имя жены Р. и его родственницы Юрловой, в чем, по мнению суда, и состояла корыстная заинтересованность Р. Оконченным данное преступление суд обоснованно посчитал с момента регистрации прав на недвижимость уполномоченным органом. По совокупности совершенных преступлений на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ Р. назначено наказание в виде 5 лет лишения свободы со штрафом в размере 15 тыс. руб. .

Обзор судебной практики по уголовным делам Кировского областного суда за 2005 г.

В пятом пункте Постановления разъясняется, что вопрос о виновности лица в мошенничестве, совершенном путем злоупотребления доверием, должен разрешаться на основе оценки всех обстоятельств дела, подтверждающих наличие у лица прямого умысла на безвозмездное обращение чужого имущества в свою собственность (или приобретение права на это имущество), возникшего до получения чужого имущества или права на него. К таким обстоятельствам могут относиться, например, использование фальшивых гарантийных писем или фиктивных уставных документов, сокрытие информации о наличии задолженностей и залогов имущества, создание лжепредприятий, выступающих в качестве одной из сторон в сделке.

В процессе правовой оценки в случаях неисполнения взятых на себя гражданско-правовых обязательств необходимо также учитывать, что любая предпринимательская деятельность сопряжена с риском. В частности, невыплата дивидендов по акциям может быть вызвана необходимостью вложения привлеченных денежных средств в производство, а вовсе не являться свидетельством преступного злоупотребления доверием акционеров со стороны эмитента. Отличием мошенничества от неисполнения гражданско-правового обязательства вследствие предпринимательского риска могут, в частности, являться фактические обстоятельства дела, свидетельствующие о заведомом отсутствии у обвиняемых в мошенничестве лиц намерения исполнить взятые на себя договорные обязательства (связанные, в частности, с оплатой поставленного товара, возвратом полученного кредита, предоставлением услуг). К таковым, например, могут относиться обстоятельства, которые подтверждают отсутствие у указанных лиц реальной возможности исполнения взятых на себя обязательств, использование для уклонения от исполнения таких обязательств надуманных, не подтвержденных какими-либо документами причин либо обоснование невозможности исполнения взятого на себя лицом обязательства путем предоставления контрагентам поддельных документов или создание видимости исполнения договорных обязательств путем предоставления фиктивных платежных документов, поддельных векселей и т.п.

Отсутствие в материалах дела достаточных доказательств наличия у лица прямого умысла на хищение имущества (или приобретения права на него) является основанием для прекращения уголовного преследования.

Так, в 2006 г. оправдано по приговору суда 287 лиц, еще в отношении 76 лиц уголовное дело было прекращено в связи отсутствием в деянии состава преступления или из-за непричастности обвиняемого к совершению преступления (это 0,8% от числа лиц, осужденных за мошенничество в 2006 г.). В первом полугодии оправдано в совершении мошенничества 129 лиц, в отношении 39 лиц уголовные дела прекращены по реабилитирующим основаниям (0,7% от числа осужденных за этот период).

Одним из примеров такого решения суда может служить Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ в отношении К., осужденного за уклонение от уплаты налогов и мошенничество, совершенные в крупных размерах, к 7 годам лишения свободы. Коллегия решила отменить приговор Ленинского районного суда г. Уфы от 18.10.1999 и прекратить дело в части осуждения К. за мошенничество в связи с недоказанностью его участия в совершении преступления.

В своем Определении Судебная коллегия, в частности, указала, что приведенные в приговоре суда первой инстанции доказательства не опровергают утверждения осужденного о том, что при заключении договоров у него не было умысла на завладение чужим имуществом путем обмана и злоупотребления доверием, а также о том, что он не смог своевременно расплатиться с кредиторами, поскольку к тому времени его предприятия стали убыточными.

Так, в ходе судебного следствия по эпизодам получения кредита на сумму свыше 1,5 млрд. руб. управляющая банком, заключавшая договоры кредитования с осужденным, показала, что в обеспечение этого кредита им были заложены объект недвижимости стоимостью более 5 млрд. руб., а также 13 автомашин. То есть стоимость заложенного имущества намного превышала стоимость полученного в банке кредита.

Об отсутствии у К. умысла на хищение чужого имущества при заключении договоров свидетельствовал, по мнению коллегии, и тот факт, что часть кредита и проценты на общую сумму около 600 млн. руб. были погашены.

При этом коллегия обоснованно, на наш взгляд, указала в своем Определении, что использование лицом не по назначению денежных средств, полученных в банке на законных основаниях, само по себе не может служить доказательством наличия умысла на хищение этих средств. Осужденный также выполнил 112 договорных обязательств по поставке автомашин из 120, заключенных им с физическими лицами.

Коллегия в своем Определении отметила, что несвоевременная поставка еще 14 лицам автомобилей также не подтверждает вывод суда первой инстанции о том, что К. при заключении договоров имел умысел на присвоение чужого имущества путем обмана и злоупотребления доверием.

С учетом этих обстоятельств коллегия признала, что между К. и другими физическими и юридическими лицами существовали только гражданско-правовые отношения и вина К. в хищении чужого имущества путем обмана и злоупотребления доверием не подтверждается имеющимися в деле и приведенными в приговоре доказательствами .

В пункте шестом Постановления Пленум разъяснил, что хищение чужого имущества или приобретение права на него путем обмана или злоупотребления доверием, совершенные с использованием подделанного этим лицом официального документа, предоставляющего права или освобождающего от обязанностей, квалифицируется как совокупность преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 327 УК РФ и соответствующей частью ст. 159 УК РФ.

Далее разъясняется, что, если лицо подделало официальный документ, однако по независящим от него обстоятельствам фактически не воспользовалось этим документом, содеянное следует квалифицировать по ч. 1 ст. 327 УК РФ. Содеянное должно быть квалифицировано в соответствии с ч. 1 ст. 30 УК РФ как приготовление к мошенничеству, если обстоятельства дела свидетельствуют о том, что умыслом лица охватывалось использование подделанного документа для совершения преступлений, предусмотренных ч. ч. 3 или 4 ст. 159 УК РФ.

Пленум также решил, что в том случае, если лицо использовало изготовленный им самим поддельный документ в целях хищения чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием, однако по независящим от него обстоятельствам не смогло изъять имущество потерпевшего либо приобрести право на чужое имущество, содеянное следует квалифицировать как совокупность преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 327 УК РФ, а также ч. 3 ст. 30 УК РФ и, в зависимости от обстоятельств конкретного дела, соответствующей частью ст. 159 УК РФ.

В следующем, седьмом пункте Постановления разъясняется, что если хищение лицом чужого имущества или приобретение права на него путем обмана или злоупотребления доверием совершено с использованием изготовленного другим лицом поддельного официального документа, то оно полностью охватывается составом мошенничества и не требует дополнительной квалификации по ст. 327 УК РФ.

В последнее время у правоприменителей часто возникает вопрос: необходима ли дополнительная квалификация по ст. 173 УК РФ хищения чужого имущества, если оно совершено путем создания лжепредприятия? В восьмом пункте Постановления на него дается ответ с учетом того, что состав лжепредпринимательства относится к числу материальных, поскольку обязательным условием наступления уголовной ответственности за совершение этого преступления является причинение крупного ущерба. Если квалифицировать указанное деяние по совокупности преступлений, то один и тот же причиненный хищением ущерб будет повторно вменен и как ущерб, причиненный в результате создания лжепредприятия. К тому же известно, что ущерб причиняется не собственно созданием такого предприятия, а в результате последующих действий его создателей, направленных на получение имущественной выгоды. Поэтому в пункте восьмом разъясняется, что создание лжепредприятия, имеющего целью хищение чужого имущества или приобретение права на него, полностью охватывается составом мошенничества.

При этом Пленум разъяснил, что отдельно квалифицировать лжепредпринимательство по ст. 173 УК РФ следует только в случаях его реальной совокупности с мошенничеством, когда виновный получает дополнительную, не связанную с хищением, имущественную выгоду (например, когда созданное виновным лжепредприятие использовалось им также в целях освобождения от налогов или прикрытия запрещенной деятельности, при условии, что в результате указанных действий, не связанных с хищением чужого имущества, был причинен крупный ущерб, предусмотренный в ст. 173 УК РФ).

Суть разъяснения, изложенного в пункте девятом Постановления, состоит в том, что изготовление фальсифицированных товаров и торговля такими товарами указанным лицом образуют состав мошенничества и дополнительной квалификации по ст. 171 УК РФ не требует. Данное мнение, высказанное Верховным Судом РФ, базируется на том, что указанными выше действиями виновный обманывает потребителей относительно качества и иных характеристик товара, влияющих на его стоимость. Кроме того, это разъяснение основано на том утверждении, что полученное в результате мошенничества имущество нельзя одновременно рассматривать и как доход, приобретенный лицом, осуществляющим незаконную предпринимательскую деятельность.

В тринадцатом пункте Постановления содержатся разъяснения о квалификации случаев, когда виновный использовал тайно похищенную у законного владельца или изготовленную другим лицом поддельную кредитную или расчетную карту для оплаты своих покупок или для совершения операции предоставления держателю банковской карты наличных денежных средств.

При этом Пленум определил различные случаи такого использования. Так, в Постановлении указано, что не образует мошенничества получение денег из банкомата или осуществление платежа по чужой карте, так как это происходит втайне от владельца банковского счета и самого банка, поскольку банковские операции совершаются посредством электронного программно-технического устройства без участия работника кредитной организации. Обман технического средства невозможен, поэтому содеянное представляет собой кражу, а не мошенничество.

В тех случаях, когда оплата покупок и услуг путем использования похищенной или поддельной кредитной либо расчетной карты происходит в торгово-сервисных предприятиях, когда используются поддельные банковские карты, изготовленные на имя виновного, или когда используются подлинные банковские карты в сочетании с поддельными документами, удостоверяющими личность держателя карты, т.е. обман при совершении платежа направлен на уполномоченного работника кредитной, торговой или сервисной организации, действия виновного следует квалифицировать как мошенничество.

В пункте четырнадцатом указывается, что изготовление в целях сбыта или сбыт поддельных кредитных или расчетных банковских карт квалифицируется по ст. 187 УК РФ. Как приготовление к мошенничеству содеянное может быть квалифицировано только в случаях изготовления лицом поддельных банковских карт для использования в целях совершения этим же лицом преступлений, предусмотренных ч. 3 или ч. 4 ст. 159 УК РФ, поскольку уголовная ответственность может наступить только за приготовление к тяжкому или особо тяжкому преступлению. Кроме того, в данном пункте разъяснено, что следует квалифицировать как мошенничество сбыт поддельных банковских карт, а также иных платежных документов, не являющихся ценными бумагами, если они заведомо непригодны к использованию.

Разъяснение, которое дал Пленум в пункте семнадцатом Постановления, касается многочисленных случаев завладения имуществом потерпевших, которые характерны лишь для нынешнего времени. (В частности речь идет о квалификации действий виновных, когда, например, лицо просит на улице мобильный телефон с тем, чтобы якобы позвонить, а затем скрывается с этим телефоном.) В данном пункте Постановления указывается, что содеянное в подобных случаях следует квалифицировать как грабеж. При этом Пленум учитывал, что, поскольку обман используется виновным лишь для облегчения доступа к чужому имуществу, а когда в ходе его изъятия действия лица обнаруживаются, виновный, сознавая это, продолжает удерживать это имущество против воли его владельца и тем самым совершает открытое хищение чужого имущества.

В пункте девятнадцатом Постановления разъясняется, что при рассмотрении дел о преступлениях, предусмотренных ст. 160 УК РФ, судам следует иметь в виду, что присвоение состоит в безвозмездном, совершенном с корыстной целью, противоправном обращении лицом вверенного ему имущества в свою пользу против воли собственника и считается оконченным преступлением с того момента, когда законное владение вверенным лицу имуществом стало противоправным и это лицо начало совершать действия, направленные на обращение указанного имущества в свою пользу (например, с момента, когда лицо путем подлога скрывает наличие у него вверенного имущества, или с момента неисполнения обязанности лица поместить на банковский счет собственника вверенные этому лицу денежные средства).

В этом же пункте дано определение растраты и указано, что как растрата должны квалифицироваться противоправные действия лица, которое в корыстных целях истратило вверенное ему имущество против воли собственника путем потребления этого имущества, его расходования или передачи другим лицам.

Пленум разъяснил, что растрату следует считать оконченным преступлением с момента противоправного издержания вверенного имущества (его потребления, израсходования или отчуждения). В связи с этим в этом же пункте отмечено, что совокупность преступлений отсутствует в случаях, когда лицо совершает с единым умыслом хищение вверенного ему имущества, одна часть которого им присваивается, а другая часть растрачивается.

Пункты двадцать один и двадцать два посвящены квалификации действий виновных, совершивших мошенничество, присвоение или растрату группой лиц по предварительному сговору. Пленум разъяснил, что такая квалификация возможна лишь при условии, что в этих преступлениях участвовали два или более лица, заранее договорившиеся о совместном их совершении.

В двадцать втором пункте Постановления указывается, что хищение вверенного имущества надлежит считать совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в преступлении участвовали два и более лица, отвечающие признакам специального субъекта присвоения или растраты, которые заранее договорились о совместном совершении данного преступления.

В двадцать третьем пункте Постановления содержится разъяснение того, что в организованную группу могут входить лица, не обладающие полномочиями по распоряжению, управлению или пользованию вверенным имуществом, а также по его доставке либо хранению, которые заранее объединились для совершения одного или нескольких преступлений. При наличии к тому оснований они несут ответственность согласно ч. 4 ст. 34 УК РФ как организаторы, подстрекатели либо пособники присвоения.

В двадцать четвертом пункте Постановления дано разъяснение, кто относится к лицам, использующим свое служебное положение при совершении преступлений. К числу указанных лиц предложено относить лишь должностных лиц, государственных или муниципальных служащих, а также иных лиц, отвечающих требованиям, предусмотренным примечанием 1 к ст. 201 УК РФ.

Действия организаторов, подстрекателей и пособников мошенничества, присвоения или растраты, заведомо для них совершенных лицом с использованием своего служебного положения, предложено квалифицировать по соответствующей части ст. 33 УК РФ и по ч. 3 ст. 159 или соответственно по ч. 3 ст. 160 УК РФ.

Пункты двадцать пятый, двадцать шестой и двадцать седьмой Постановления разъясняют порядок определения стоимости имущества, похищенного в результате мошенничества, присвоения или растраты. При этом отмечается, что при квалификации действий виновного следует исходить из фактической стоимости имущества на момент совершения преступления. При отсутствии сведений о цене похищенного имущества его стоимость может быть установлена на основании заключения экспертов.

При установлении размера, в котором лицом совершены мошенничество, присвоение или растрата, судам надлежит иметь в виду, что хищение имущества с одновременной заменой его менее ценным квалифицируется как хищение в размере стоимости изъятого имущества.

Пленум также отметил, что мошенничество, присвоение или растрата, совершенные с причинением значительного ущерба гражданину, могут быть квалифицированы как оконченные преступления только в случае реального причинения значительного имущественного ущерба.

Заключительная часть разъяснений (пункт двадцать восьмой) посвящена отграничениям оговоренных выше форм хищения от случаев, когда лицо, изымая и (или) обращая в свою пользу или пользу других лиц чужое имущество, действовало в целях осуществления своего действительного или предполагаемого права на это имущество.

Пленум также разъяснил, что при наличии оснований, предусмотренных ст. 330 УК РФ, виновное лицо должно быть привлечено к уголовной ответственности за самоуправство.

Это лишь часть ответов на основные вопросы, поставленные практикой перед Верховным Судом РФ. Однако представляется, что приведенные выше разъяснения позволят правоприменителям единообразно понимать положения уголовного закона по делам данной категории.

Оплата чужой картой – вопросы квалификации

Пластиковые карты распространяются все шире. Преступлений в этой сфере тоже становится больше. По какой статье их правильно квалифицировать, разъясняет Пленум Верховного суда в Постановлении № 48 от 30 ноября 2017 года «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате». Например, если человек использовал чужую карту в банке, магазине, другой организации, это «мошенничество с использованием электронных средств платежа» – при условии, что он говорил сотрудникам, что это его собственная карта, или просто молчал. Самый «простой» состав такого мошенничества предусмотрен ч. 1 ст. 159.3 УК и предусматривает в том числе лишение свободы до трех лет.

Действия Дениса Килина суд сначала квалифицировал как кражу. Килин подобрал на тротуаре чужую карточку и отправился по магазинам. Вводить пин-код не требовалось, так что в итоге он успел потратить порядка 20 000 руб. За это первая инстанция приговорила подсудимого к 1,5 годам лишения свободы по п. «г» ч. 3 ст. 158 УК («Кража с банковского счета, а равно в отношении электронных денежных средств»). Максимальное наказание по этому составу – шесть лет лишения свободы.

С решением районного суда оказался не согласен Верховный суд Удмуртии. Он напомнил о содержании п. 7 Постановления Пленума № 48. Согласно ему, использование чужой карты надо квалифицировать как мошенничество, если человек говорил сотрудникам магазина, что это его карта, или молчал, что она чужая. Но первая инстанция не разобралась, как Килин расплачивался чужой картой, участвовали ли в этом продавцы и каким образом. Нужно было установить эти факты и определить, было ли это тайное изъятие или мошенничество, указывается в апелляционном определении № 22-528/2019. С такими указаниями апелляция отправила дело на новое рассмотрение.

Похожую ошибку в другом деле исправил Калининградский областной суд. Там Сергей Кипайкин оплатил покупки и онлайн-игру чужой картой на 15 000 руб. Апелляция указала, что таким образом осужденный создал у продавцов впечатление, будто использует ее правомерно. Фактически он обманул их, что имеет право расплачиваться картой. Поэтому областной суд переквалифицировал действия Кипайкина с кражи на мошенничество с использованием платежных карт. В итоге тот получил 1 год и 8 месяцев лишения свободы (дело № 22-1703/2018).

Где будут судить за мошенничество с картами

В п. 5 постановления Пленума говорится о мошенничестве с безналичными денежными средствами. Преступление считается оконченным тогда, когда деньги были списаны со счета, а их владелец потерпел ущерб. Суды используют это разъяснение, когда определяют место совершения преступления и территориальную подсудность. Такой вопрос возник в деле В. Добровольского, который, по мнению следствия, похитил деньги с банковского счета УМВД России по Новгородской области. Дело поступило в Новгородский районный суд.

Но сторона защиты ходатайствовала о том, чтобы перенести рассмотрение дела в Дорогомиловский райсуд Москвы. Адвокат указывал, что Добровольский действовал на территории Москвы и там же организовал дальнейшее движение полученных средств. Кроме того, большинство свидетелей находятся в Москве, обращала внимание защита. Первая инстанция согласилась перенести рассмотрение дела в столицу, но апелляция оказалась другого мнения.

Как напомнил Новгородский областной суд, особенность хищения «безнала» в том, что оно считается оконченным уже в момент изъятия денег. Это значит, что местом совершения мошенничества надо считать место нахождения банковского счета. В случае Добровольского – это Великий Новгород. И нет разницы, где совершены предшествующие действия и где лицо распорядилось деньгами, указала апелляция в Постановлении № 1-206-22-400/2019.

Онлайн-переводы и компьютерные вмешательства

Похитить чужие средства можно и без карты, например, с помощью чужого «мобильного банка» или системы интернет-платежей, обманув владельца. Это кража, но если при этом виновный незаконно не влиял на программное обеспечение серверов, компьютеров или сами сети. Это разъясняет п. 21 Постановления № 48.

Эти разъяснения не учел суд первой инстанции, который квалифицировал действия А. Ербягина п. «г» ч. 3 ст. 158 УК («Кража с банковского счета, а равно в отношении электронных денежных средств»). Ербягин использовал «мобильный банк», чтобы переводить себе деньги с чужого счета. Сколько именно, из судебных актов вымарано, указано только, что «ущерб значительный». По п. «г» ч. 3 ст. 158 УК Ербягин получил два года лишения свободы. Но Красноярский краевой суд счел наказание слишком суровым и объяснил это в определении № 22-993/2019.

Апелляция решила, что осужденный совершил «простую» кражу в крупном размере, п. «в» ч. 2 ст. 158 УК. По ней санкции заметно меньше, чем по п. «г» ч. 3 этой же статьи. Дело в том, что Ербягин пользовался «мобильным банком», но не вмешивался в работу программ, серверов и информационно-телекоммуникационных сетей. Краевой суд убрал этот квалифицирующий признак из приговора и с учетом других смягчающих обстоятельств назначил подсудимому год исправительных работ с удержанием 10% зарплаты.

Компьютерное вмешательство имело место в другом уголовном деле, где судили продавца салона связи «Мегафон» Петра Зволя. С помощью переоформления счетов абонентов он вывел порядка 500 000 руб., принадлежавших «Мегафону». Махинации он проводил в компьютерной базе лицевых счетов. Поэтому районный суд определил преступление как «мошенничество в сфере компьютерной информации» (ч. 1 ст. 159.6 УК). При этом первая инстанция отказалась дополнительно квалифицировать действия Зволя по ч. 3 ст. 272 УК («Неправомерный доступ к компьютерной информации с использованием служебного положения»). Районный суд объяснил свое решение тем, что Зволь использовал доступ к базе данных для реализации преступного намерения завладеть деньгами «Мегафона». То есть эти действия и так входили в состав мошенничества.

Первую инстанцию поправил Самарский областной суд со ссылкой на п. 20 Постановления Пленума № 48. Там содержатся правила квалификации мошеннических действий, которые сопряжены с «неправомерным доступом к компьютерной информации или использованием вредоносных компьютерных программ». Это не только ст. 159 УК «Мошенничество», но и одна из трех специальных статей в зависимости от обстоятельств преступления: ст. 272 («Неправомерный доступ к служебной информации»), 273 («Создание, использование и распространение вредоносных компьютерных программ») или 274 УК («Нарушение правил эксплуатации средств хранения, обработки или передачи компьютерной информации и информационно-телекоммуникационных сетей»). Апелляция сочла, что здесь требуется дополнительная квалификация. Все-таки продавец «Мегафона» неправомерно занимался модификацией охраняемой законом информации, за что предусмотрена ответственность ст. 272 УК, говорится в определении № 22-6541. В итоге дело направилось на пересмотр.

Хищение с подделкой: как квалифицировать

Если мошенник использовал подделки официальных документов, то преступление надо дополнительно квалифицировать по ч. 1 ст. 327 УК, указывается в п. 7 постановления Пленума. По этому пункту наказание за «подделку официального документа, который предоставляет права или освобождает от обязанностей», предусматривает, в частности, принудительные работы или лишение свободы на срок до двух лет. Это в два раза меньше, чем санкция по ч. 2 этой статьи за «те же деяния, совершенные с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение».

Первая инстанция не учла разъяснения ВС, когда оценивала действия Гуляйлы Омахановой в одном из уголовных дел. Директора ООО «Центр моды и дизайна» осудили за махинации при выкупе муниципального помещения у Махачкалы. С помощью поддельных документов директор хотела «сбить» цену на 1 млн руб. Она предъявила отчеты, которые подтверждали ремонт на эту сумму, хотя на самом деле никаких работ не проводилось, а подписи на бумагах оказались подделаны.

За это Омаханова получила 3,5 года условно (по совокупности за покушение на мошенничество в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК) и «подделку с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение» (ч. 2 ст. 327 УК). Верховный суд Республики Дагестан в целом поддержал приговор районного суда, но поменял квалификацию подделки на ч. 1 ст. 327 УК в соответствии с указаниями Пленума Верховного суда РФ. Это отразилось на итоге дела. Поскольку «дополнительное» преступление небольшой тяжести, то по нему уже успел закончиться двухлетний срок привлечения к ответственности. Поэтому ВС Дагестана освободил Омаханову от ответственности. В апелляционном определении № 22-572 остались только 3 года условно за покушение на мошенничество.

Должностное преступление без должности

Чем отличается мошенничество с использованием служебных полномочий, разъясняет п. 29 Постановления Пленума № 51. В частности, его может совершить лицо, которое использует во вред свои «служебные полномочия, включающие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции».

Для правильной квалификации преступления их необходимо четко определить, напомнил Оренбургский облсуд в уголовном деле Игоря Перепелкина. По итогам такого пересмотра подсудимому удалось добиться смягчения наказания.

Районный суд приговорил его к 2,5 годам в колонии общего режима и штрафам в общей сумме на 750 000 руб. Перепелкина признали виновным в уклонении от уплаты налогов (ч. 1 ст. 199 УК) и покушении на мошенничество в особо крупном размере с использованием своего служебного положения (ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК). Как установило следствие, фактический руководитель ООО оформлял фиктивные поставки и пытался возместить из бюджета более 3 млн руб. НДС. Первая инстанция решила, что Перепелкин совершил мошенничество с использованием служебного положения, потому что он распорядился учредить эту фирму и фактически управлял ею (бизнес был оформлен на родственницу лишь номинально).

Иного мнения оказался Оренбургский областной суд. Он применил более формальный подход. По документам осужденный в компании никто и никаких полномочий не имеет. «Суд не указал в приговоре, какими служебными полномочиями был наделен Перепелкин и какие он использовал при совершении преступления», – излагается в определении № 22-680/2019. Придя к таким выводам, апелляция уменьшила штраф на 250 000 руб.